... но я его ни разу там не видел.
Но я вот о чем: многие поэты ощущают трагизм жизни. Они, так сказать, Шекспиры собственной повседневности.
Когда-то, ощущая его в СССР, они становились политическими борцами и диссидентами. У них еще была вера, что только тут, мол "лепрозорий для двухсот миллионов" (И. Бродский), а там...
Ну, и оказались ТАМ и -
"В те времена, в стране зубных врачей,
чьи дочери выписывают вещи
из Лондона, чьи стиснутые клещи
вздымают вверх на знамени ничей
Зуб Мудрости, я, прячущий во рту,
развалины почище Парфенона,
шпион, лазутчик, пятая колонна
гнилой цивилизации - в быту
профессор красноречия,- я жил
в колледже возле главного из Пресных
Озер, куда из водорослей местных
был призван для вытягиванья жил"
Трагедия, снова трагедия. Повседневность-то отменить нельзя. Собственное трагическое восприятие жизни тоже.
Вот и Цветков: оказался в Праге и получилось такое вот ее отражение, прямо скажем, неожиданное, хотя пражские детали угадываемы:
"проснуться прежним навеки на этих фото
вмиг ориентир на буфет и виски залпом
буржуазно живут но видно вышел кто-то
в красивой стране в июле своем внезапном
словно от старости света день фиолетов
еще догорает тостер и чайник жжется
вниз по стене золотые девки берн-джонса
а бушевал что в жопу прерафаэлитов
к старости вкус снисходительней если телки
щедрость зла и добра откуда что берется
не то что чужая душа своя потемки
или это все-таки я а тот вернется
вот на комоде широкоморд и бледнее
рядом возможно но боже только не это
так загреметь в чужое без пощады лето
жутко как жизнь одинакова но длиннее
куцые тени это точно дальше к югу
снова изящное искусство та же тема
телка в соку и ей скелет клешню под юбку
никлаус мануэль рисунок смерть и дева
только не это боже сердце в кровь о гравий
времени в тусклом стекле лиловее вечер
черный такой в клочьях тлена навек обвенчан
со всеми но не с тобой не с тех фотографий
ваза с розами вдребезги об пол и ладно
жители гасят свет и тоже гаснут сами
ключ прогремел в замке и не заснуть обратно
уговори что это случится не с нами
что рожденным в лучах авроры в пене снежной
не входи минуту слушай о чем толкую
дают ледяное сердце и жизнь такую
чтобы вровень со смертью страшно но с надеждой"
То есть, получается, дело не в границах СССР, а в собственной личности, и собственной повседневности, с которыми никак не справиться.
