Приведу выдержки, которые говорят о том, что делается с человеком и его головой на 8-тысячниках.
- В чем коварство Эвереста?
- Все горы коварные. Эверест нужно уважать. Как в Святом Писании: "Если ты находишься здесь телом, но не находишься духом - сие бесполезно". Когда забивал крючья в эту гору - до меня дошло: надо созреть духовно, чтоб молотком по нему стучать. Чтоб у тебя было право вбивать крюк в Эверест.
- Эверест - он живой?
- Конечно. Весь мир живой. Раньше мне, молодому, было сложно путешествовать. Слишком много тщеславия. С трудом переносил одиночество. Попробуйте провести сто дней без общения. Или двести, как в первых моих кругосветках. Не было ничего тяжелее одиночества! А сегодня я понял: нету на земном шаре одиночества. На Земле все живое. Тот же океан - в нем киты. Горы живые. Пустыня. В пустыне с тобой Господь Бог. И святые, которым молишься.
...
- А водочку вы пьете?
- Не-е, она горькая. Мне бы что-нибудь сладенькое - шампанское, вино. В экспедиции обычно беру коньяк, разведенный со спиртом, и добавляю мед - чтоб послаще было. А сейчас обязательно в дьюти-фри куплю по бутылке коньяка и виски. В Катманду опасненько - грязь кругом, антисанитария. Перед завтраком непременно стопочку употребить надо. Я и в Эфиопии так делал.
- Если высоко в горах накатить - наверное, со стопки унесет?
- Там уже никто не пьет. Даже воду еле-еле в себя вливаешь. А она противная-препротивная, тебя выворачивает. Про еду на такой высоте и говорить нечего. Кислорода не хватает - и организм отказывается принимать пищу. Она не усваивается - камнем лежит. Поэтому, когда идешь на последний штурм, возьмешь с собой конфетку про запас, и всё. Я вообще-то человек закаленный, неприхотливый. Когда в 1989-м шли к Северному полюсу и закончились продукты, снег кушал! Убеждал себя, что есть в нем какие-то питательные вещества. Опять же все от настроя зависит. По молодости я и морскую воду пил.
...
- Говорят, на Эвересте много трупов.
- Он ими завален. Тела не разлагаются - превращаются в мумии, усыхают от солнца. Лежат почерневшие. На Эвересте тепла нет, летом минус 20, зимой - минус 40. Никаких мух.
- Что ж тела не снимают?
- Это так сложно - вы не представляете! Необходима специальная экспедиция, колоссальные деньги. Человек сам едва поднимается - а еще кого-то тащить на себе?
- Вы опытный. Сразу понимаете, из-за чего этот альпинист погиб?
- На Эвересте гибнут из-за сердца. Дыхалка, отек легких.
- Срывается мало кто?
- Да, срывы - редкость. Такой маршрут, что идут профессионалы. В какой-то момент начинается то, что альпинисты называют "зоной смерти". На высоте восемь - восемь с половиной тысяч метров не знаешь, как поведет себя организм. Пойдешь раньше времени, не акклиматизировавшись, - плохо. Пересидишь - тоже плохо.
- Как правильно?
- Больше двух суток на высоте находиться не стоит. Единицы выдерживают около четырех. Я, кстати, встречался с нашей альпинисткой, вернувшейся с Эвереста. Фамилию называть не буду. Спросил: "Почему бы тебе не стать первой женщиной в России, поднявшейся на 14 восьмитысячников?" Она усмехнулась: "Федор, я раз поднялась - и некоторых друзей в записной книжке уже смутно помню. А через 14 восхождений перестану узнавать мужа и детей…"
- Шутила?
- Нет. При недостатке кислорода клетки головного мозга отмирают. А на восьми тысячах метров и выше с кислородом беда. Голова немножечко "плывет", и проблемы с памятью после Эвереста - обычная история.
- Вы тоже на себе почувствовали?
- Разумеется. Постепенно все восстанавливается - но не до конца. Имена помнишь, а вот стишки какие-то забываются напрочь. Вообще на Эвересте очень тяжелый воздух. Невкусный. Идешь на яхте в океане или на лыжах к полюсу - хоть Северному, хоть Южному - и дышишь полной грудью! Воздух свежий, чистый! А в горах пахнет смертью. Не буквально, конечно - при подобной температуре трупный запах исключен. Просто обстановка такая, мертвых вокруг много…
...
Или взять наше восхождение на Эверест с Женей Виноградским в 1992-м. Поднялись на восемь тысяч метров - погода испортилась. Спустились обратно. Через неделю новый подъем. А за это время там все наши палатки ветром унесло. Ставить новые не было сил. Экспедиция оказалась на грани срыва. Но тут разглядели единственную палатку, которая чудом уцелела. Когда забрались в нее, поняли причину "чуда".
- И что за причина?
- Палатка принадлежала испанскому альпинисту. Он умер - и так прижал телом, что ветер сорвать ее не мог. В этой палатке провели восемь часов. Облокотились на труп - и вспоминали всю свою жизнь, гадали, удастся ли вернуться домой. Периодически толкали друг друга в бок: "Не спи!" Спать нельзя - велик риск не проснуться. При подъеме на Эверест считается, что погибает каждый третий. Говорю Жене: "Может, этот испанец и есть третий - который уже погиб за нас?" Наверное, так и было. Все прошло удачно. И 11 мая 1992 года в 13.15 мы стояли на вершине.
- Был на Эвересте хоть один священник?
- Не знаю. Владыка Иосиф, мой начальник, спросил: "Там будут твои чада?" Да, отвечаю. "Значит, и ты должен идти. У подножия Эвереста их благословлять. А раз они идут на вершину - и ты отправляйся наверх". В моем роду много священников. Я сам учился в духовной семинарии и мечтал священником стать. Думал, годам к 50 это произойдет, но оттягивал, оттягивал - и стал в 58.
